Уважаемые коллеги. Размещение авторского материала на страницах электронного справочника "Информио" является бесплатным. Для получения бесплатного свидетельства необходимо оформить заявку
Положение о размещении авторского материала«Магистральным сюжетом» с точки зрения Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого можно назвать отражение в литературе ХХ века борьбы классических и модернистских систем, завершившейся их синтезом, «приведшим к рождению нового творческого метода», который литературоведы и называют постмодернизмом[45].
Мы воспользовались термином «магистральный сюжет» применительно к притчам, ассоциации с которыми находим при чтении «Старшего сына»; таковыми являются притча о блудном сыне, притча о заблудшей овце, притча о пастыре добром и притча о потерянном таланте и др. В перечисленных притчах представлен один архитипический мотив – уход человека из родного дома. С точки зрения богословов, этот мотив объединяет все притчи, осмысляющие взаимоотношения Бога и человека, но каждая из притч посвящена оценке разных этапов этих взаимоотношений. На метафизическом уровне образы отца и сына пьесы А.Вампилова вызывают у нас ассоциации, в первую очередь, с библейскими притчами об отце, среди них – притча о блудном сыне. Называя общие черты пьесы и притчи, следует отметить разделение героев на представителей двух поколений: отцов и сыновей.
Начинаясь как бытовой анекдот, драма «Старший сын» заканчивается как философская притча, при этом известная библейская притча претерпевает определённую трансформацию: блудный «сын» возвращается в дом, из которого никогда не уходил; «блудные» дети Сарафанова возвращаются в дом, из которого так и не ушли.
В пьесе с самого начала отчетливо просматривается мотив поиска пути: опоздав на последнюю электричку, студент Бусыгин заблудился в неизвестном ему пригородном районе; собирается с будущим мужем на Сахалин Нина Сарафанова; младший Сарафанов – Васенька «едет в тайгу на стройку» - все герои пьесы в преддверии пути.
Особенностью драмы "Старший сын" является наличие значительного количества "заблудившихся" персонажей. В первую очередь, таковым является Бусыгин. Оказавшись в доме Сарафановых, Бусыгин понять безусловную любовь Сарафанова способен не сразу, он движется по пути ложных идеалов, в результате чего сбивается с пути истинного. Сарафанов принимает своего заблудшего «старшего сына» по закону безусловной любви, выступающей организующим началом, ведущим к принятию главного закона жизни: «То, что ты нашелся – большая радость!», «Я счастлив… Я просто счастлив!» [2; 164]. Сарафанов в своих действиях подобен отцу притчи: тот так же богат своей милостью и щедростью, он не желает, чтобы дети служили в его доме как работники, отец приказывает приготовить пир: "Станем есть и веселиться! Ибо этот мой сын был мертв и ожил, пропадал и нашелся" [Лк. 15:23-24]. Об ушедшем из дома сыне в притче не случайно говорится «был мертв». Дом, прежде всего, это освоенное место и обитель человека. Как символ упорядоченного пространства, дом в духовном плане рассматривается как хранилище родовой мудрости человечества [13;114]. Покидая пределы дома, как упорядоченного микрокосма, человек лишается этой мудрости, теряет свои корни. Таким образом, покинув дом своего отца, блудный сын разрывает связь с родовым гнездом, переступает границу живого. Когда блудный сын находится вне воздействия отца, он оказывается лишенным воли. Но, вернувшись в дом отца, сын приобретает свободу.
В образе Бусыгина мы видим черты, сближающие его с блудным сыном притчи: тесная связь их с внешним миром выступает как символическое проявление смерти.
Не случайно в притче отец, встречая вернувшегося сына, приказывает рабам принести ему дорогие одежды, перстень и обувь на ноги, в знак возобновления их отношений. Подобно другим покровам, одежда выполняет функцию защиты, в некотором роде, ограждения, олицетворяет внутреннюю сущность, а также сосредоточение силы, жизненной энергии [33; 336]. Облачив блудного сына в одежду, отец тем самым возвращает его в дом, а значит, возвращает и к жизни: «… принесите лучшую одежду и оденьте его … ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» [Лк. 15:24].Великая отцовская любовь Сарафанова открывает заблудшей душе Бусыгина путь к спасению, приобщению его к истинной любви, цель которой – преодоление двойственности и разъединенности души на пути к божественному началу. Отец Сарафанов стремится сплотить детей своим счастьем: «Мы все здесь рады, не правда ли?». Рад и Бусыгин, который теперь осознает себя частью этой семьи: «Конечно… Больше всех я» [2;116]. Сарафанов принимает своего заблудшего «старшего сына» по закону безусловной любви, выступающей организующим началом, ведущим к принятию главного закона жизни: «То, что ты нашелся – большая радость!», «Я счастлив… Я просто счастлив!» [2; 124]. Этот же аспект составляет содержание притчи о заблудшей овце, рассказанной Христом своим ученикам: «Кто из нас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет искать пропавшей, пока не найдет ее? А нашедши, принесет ее домой с радостью и скажет друзьям и соседям: «Порадуйтесь со мной, я нашел свою пропавшую овцу!»[Лк. 15:6].
Решившись на обман, Бусыгин оступился духовно, избрал не тот путь, по которому велит ему идти совесть, и очень скоро к нему приходит раскаяние: « Этот папаша - святой человек. … не дай бог обманывать того, кто верит каждому твоему слову» [2; 126].
Через раскаяние Владимир Бусыгин обретает любовь Сарафанова, осознает себя не просто человеком, а сыном своего отца.
Библия гласит: Любовь есть Свет и Истина. Восхождение заблудшей души к спасительной Отцовской любви - основа бытия. И свет в окне квартиры Сарафановых, на который устремляется в ночи Бусыгин, обозначен Вампиловым не случайно: в пьесе свет выступает художественной деталью, являющейся символом любви, объединяющего всех начала.
В драме А. Вампилова материализуется образ еще одного «старшего сына» – мужа Нины, курсанта и будущего офицера Кудимова.
Сцена появления Кудимова - зеркальное отражение другой сцены - появления Бусыгина в доме Сарафановых: знакомство, предложение выпить, претензии на сыновство.
В отличие от Кудимова, Бусыгин неволньно попал в дом Сарафановых. Он не выбирал, а вошел в одну единственную дверь. Это был выбор места, но не выбор семьи. Желание Кудимова войти в семью Сарафановых обусловлено личным выбором, итересом к Нине. Отсутствие внимания к отцу невесты, пренебрежительное к нему отношение проявляются в вопросе Кудимова: «А где папаша?» [2;154].
Несмотря на то, что фактически Кудимов имеет больше оснований называться «старшим сыном» Сарафанова, он не становится таковым. Бусыгин же, чувствуя внутреннюю потребность в отце, изначально отождествляет себя с членами семьи Сарафановых. Ему не важно, какое общественное положение занимает Сарафанов, Бусыгину дорог отец, каким бы тот ни был. Противостояние Кудимова и Бусыгина решено автором в пользу последнего.
В притче о блудном сыне заблудился не только младший сын, который пошел искать счастья в далекую страну, но и старший, хотя он не оставлял родного дома. Для него послушание и исполнение обязанностей стали тяжелым бременем, а служение - рабством.
Нина Сарафанова в доме отца выполняла все обязанности, какие требуется от дочери. Сарафанов так говорит о ней Бусыгину: «Она очень серьезная. Я даже думаю, что нельзя быть такой серьезной. Конечно, ей досталось. Она была тут хозяйка, работала – она портниха – да еще готовилась в институт. Нет, она просто молодец» [2;125].
В доме Сарафанова Нина трудилась каждый день, всегда была рядом, но в глубине своего сердца она ушла от отца очень далеко и со временем превратилась в несчастного человека, не понимающего, что есть свобода. Этим обосновано ее желание уехать из дома отца:
Нина: Ты что, не знаешь, что я уезжаю?
Васенька: Я тоже уезжаю.
Нина. … но об отце-то ты должен подумать!
Васенька. Ты о нем не думаешь, почему я о нем должен думать? [2;100].
В притче грех блудного сына очевиден. Однако не так просто обнаружить, что заблудился и старший сын. По внешним признакам он положителен во всем. Но при виде радости, охватившей отца по возвращении пропадавшего младшего сына, зло в душе старшего сына вскипело и вышло на поверхность. И сразу же стали видны охватившие его сердце эгоизм, высокомерие, обида, зависть.
Одна из характеристик старшего сына - отсутствие радости. Все, кроме него, радуются, а он "осердился и не хотел войти" [Лк. 15:28]. Эмоции Нины при появлении Бусыгина подобны:
Нина (сердито): «Что вы здесь устроили? … Кто нашелся? Какой еще брат?» [2; 116-117].
Нина погружена в свои заботы, мысленно она далека от отца и «нашедшегося» брата. В притче, споря с отцом, старший сын не признает в кающемся грешнике своего брата, он называет его "этот - сын твой?" [Лк. 15:30]. Для Нины появление в их доме старшего сына Сарафанова по меньшей мере нелепо: «Это ты – брат?» [2; 117]. Таким образом, прослеживается сходство в образах Нины и старшего сына притчи: как и старший сын, Нина в разладе с отцом. Она, как и старший сын, должна признать, что во многом виновата перед ним и тоже заблудилась в жизни.
Сердце Сарафанова вмещает всех детей, его любовь к детям носит безусловный характер. Это любовь истинная. Она отличается от любви формальной, которая определяется некой нормативностью, стремлением устраивать свою жизнь так, как это принято в обществе. Так, жена Сарафанова ушла когда-то к более перспективному, в сравнении с мужем, инженеру, Нина пытается устроить свое счастье с серьезным, подающим большие надежды летчиком Кудимовым - «отличником боевой и политической подготовки»[2;150], Васенька сжигаем слепой страстью к Макарской. Отсутствие потребности в непредвзятой, истинной отцовской любви, обрекает героев пьесы на духовное блуждание. В пьесе прослеживается закономерность: там, где любовь подразумевается изначально, она не возникает, в случае же, где истинной любви не предполагается, она обнаруживает себя. Так, между отцом и детьми семьи Сарафановых духовная связь разорвана. В момент ссоры по поводу отъезда Васеньки, Сарафанов произносит то, в чем сам себе не хотел признаваться: «Да, я воспитал жестоких эгоистов. Черствых, расчетливых, неблагодарных… теперь я на старости лет могу наслаждаться одиночеством…»[2;162]. Бусыгин же, попав обманом в чужую семью, нашел возможность проявить истинную любовь, которая отвечает собственной потребности Бусыгина быть кому-то нужным, принадлежать к дому, быть любимым и значимым членом семьи.
Обращаясь к Бусыгину, Сарафанов произносит:
Сарафанов: «Ты – настоящий Сарафанов! Мой сын! И притом любимый сын!»
Нина: « А я? А Васенька? … ты еще считаешь нас своими детьми?»
Сарафанов: «Вы все мои дети, потому что я люблю вас. Плох я или хорош, но я вас люблю, а это самое главное» [2;172].
В притче о пастыре добром, Бог точно также проявляет свою любовь к людям: «Я есьм пастырь добрый, который Душу и Жизнь свою полагает за овец. Есть у меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести, и голос Мой услышат, и будет одно стадо и один Пастырь» [Иоан. 10:1-16]. Смысл жизни Сарафанова - семья, в которой он и все его дети «одно стадо и один Пастырь» [Иоан. 10:17].
Как видим, мотив движения души (сына) к Богу (отцу) составляет основу сюжетов всех библейских притч, объединенных одним общим «магистральным» сюжетом. Главным шагом на пути духовного странствования сына является осознание того, что он - сын своего отца. Сын в свою очередь должен стать отцом и вести себя так же, как отец. Сын должен быть отцом для сбившихся с пути младших братьев и сестер. Возвращение к отцу - это путь становления каждого из детей Сарафанова. Любовь отца-Сарафанова есть та спасительная составляющая, которая объединяет жизнь семьи, находящейся на грани краха. Подобно тому, как «камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла» [Лк. 6:48], отец Сарафанов своей безграничной любовью к детям создал крепкую основу семейного счастья. Отец прощает своих заблудившихся детей, дает им духовную свободу, ничего не желая взамен, вся его жизнь - для детей. Таким образом, любовь, прощение и щедрость являются тремя главными шагами на пути духовного преображения человека.
Притчевое мышление выявляется как на уровне сюжетного повествования, так и в виде сравнительных кратких суждений, притчевых слов или изречений. Они распределены между персонажами неравномерно. Для одних использование притчевого слова характерно, для других — нет. Притчевые изречения, сравнения произносятся Бусыгиным и Сарафановым не осознанно. Сарафанов именует себя «творцом» [2;122], что синонимично определению "Господь Бог". Оратория Сарафанова «Все люди – братья» - призыв к новой жизни в любви и гармонии людей друг с другом: «Человек человеку брат… Брат страждущий…»[2;108]. Этими словами Бусыгин утверждает идею всеобщего равенства и братства, взаимопомощи, сострадания. В этом монологе Бусыгина находит отражение один из главных принципов христианства. Восприимчивость героя к притче свидетельствует о его причастности к области универсального знания. Герой избирает для себя некую притчу, символ и ориентирует свою жизнь на него, так как задачей притчи всегда является приобщение человека к универсальным законам бытия.
Актуализация драматургом притчевой основы пьесы «Старший сын» ставит читателя и зрителя перед необходимостью оценить изображенные в пьесе события (отражение советской реальности 1960-1970 годов) в соотношении с законами бытия, воплощенными в библейских текстах. Отношение Сарафанова старшего к своим детям и Бусыгину представляет в контексте христианских истин единственно возможную модель взаимоотношений отца и сына. Это отцовское отношение, основанное на любви, доверии, стремлении понять свое чадо, вольно или невольно переносится читателем на тех деятелей Советской страны, которые функционально выполняли роль «отцов» народа (речь идет о Сталине и всех руководителях партии и правительства, которые претендовали на эту роль в СССР). Проявление в пьесе указанной притчевой основы, на наш взгляд, делает явной авторскую оценку жизни в Советской стране, деятельности ее руководства как несоответствующих высшей норме бытия. Советская действительность с развитой системой наказаний – свидетельство другого отношения «отцов» народа к тем, чьи судьбы им были вверены. Притча о блудном сыне в качестве нормы утверждает попытки самореализации и поиск смысла жизни поколения детей, даже если они при этом нарушают правила жизни отцов. Но в этой притче представлена также норма жизни и отношений с миром поколения отцов, которые с высоты обретенного опыта не воспринимают заблуждение детей как преступление. Таков Сарафанов, за плечами которого не только Великая Отечественная война, но и недолжные, с его точки зрения, отношения с женщинами и т.д.
Притчевую модель частично реализуют в произведении представители поколения детей. Переживший ложь Бусыгин, неспособный побороть свою любовь к Макарской, Васенька, сбегающая от дочерних обязанностей Нина - таковы дети Сарафанова. Их внутреннее несовершенство не стало основой для авторского осуждения этих персонажей. «В жизни бывают люди, - отмечает К. Л. Рудницкий, - которые не обязаны всю дорогу нести на себе бремя предначертанной добродетели или предписанной греховности. Именно такими – жизненными, а не сценическими - законами руководствуется Вампилов, когда ведет свою театральную игру» [22;218]. Актуализация притчевой основы позволяет читателям оценить несовершенство молодого человека, как естественное и нормальное, требующее от окружающих оценки поступков таких персонажей, что совсем не предполагает уничтожение этих людей.
Список использованных источников
I. Художественные тексты
1. Библия. – М.: 2002.
2. Вампилов, А.В. Утиная охота: Пьесы/ А.В. Вампилов. – М.: Дет. лит., 2003. – 272с.
II. Научно- критическая литература
3. Агранович, С.З. Гармония-цель-гармония: Художественное сознание в зеркале притчи / С.З. Агранович, Саморукова И.В. - М., 1997. – 172 с.
4. Бабанова, И. И учил их притчами… (Евангельские притчи и их традиции в литературе и искусстве) / И. Бабанова. - Омск, 2003.- 342с.
5. Берестовская, Л.Е. Библейские притчи в контексте религиозной когнитологии / Л.Е. Берестовская // Вестн. Пятигор.гос. лингв. ун-та. – Пятигорск, 2000. - N 2. - С. 60-63.
6. Гушанская, Е.М. Александр Вампилов. Очерк творчества / Е.М. Гушанская. – М.: 1990 - 320 с.
7. Давыдова, Т. Басня и притча / Т. Давыдова, В. Пронин // Лит.учеба. – 2003. - N 3. - С. 195-197.
8. Добротворский, С. Притча в древнерусской духовной письменности / С. Добротворский // Православный собеседник. - Казань, 1994. - № 4.- С.12-29.
9. Крекотень, В. И. Оповiдания Антонiя Радивиловського. Зiсторiiукраiнскоiновелiстики XVII / И.В. Крекотень - Киев, 1983.- 569с.
10. Кузьмина, Р.И. Притча как условная художественная форма. //Метод, жанр, поэтика в зарубежной литературе / Р.И. Кузьмина. – Фрунзе, 1990 – С. 19-37.
11. Кушнарева, Л.И. Притча как жанр / Л.И. Кушнарева // Язык. Этнос. Сознание - Language, ethnicity and the mind. – Майкоп, 2003. – Т. 2. – С. 205-208.
12. Лейдерман, Н. Л. и Липовецкий, М. Н.Современная русская литература: 1950 - 1990-е годы / Н.Л. Лейдерман и М.Н. Липовецкий // Учеб.пособие для студ. высш. учеб. заведений: В 2 т. - Т. 2: 1968 - 1990. - М. :Издательский центр "Академия", 2003. - 688 с.
13. Лихачев, Д. Поэтика древнерусской литературы / Д. Лихачев. - М., 1979. – 414с.
14. Мальцев, Л.А. Жанр рассказа-параболы и метафизическая символика / Л.А. Мальцев // Studiapolonica :Филол. альм. – Калининград, 2001. – С. 59-77.
15. Маймин, Е.А. Группировка персонажей в комедии А.Вампилова «Старший сын»/ Е.А. Маймин //Теория и практика литературного анализа. – М., 1984.
16. Мельникова, С.В. Роль евангельской традиции притчеобразных форм в русской литературе / С.В. Мельникова //Высшая школа : проблемы преподавания словесности. – Улан-Удэ, 2003. - С. 144-148.
17. Мень, А. Сын человеческий / А. Мень. - М., 2000. – 674с.
18. Покровский, Н.В. Очерки памятников христианского искусства / Н.В. Покровский. - СПб., 2000. – 371 с.
19. Радь, Э . А . Конфликт поколений и ситуация выбора в произведениях литературы Древней Руси и XVIII века / Э.А. Радь. - Самара, 2002.- 283с.
20. Распутин, В. Г. Истины Александра Вампилова / В.Г. Распутин. – Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1977. - 247с.
21. Ромодановская Е. К. Повести о гордом царе в рукописной традиции XVII—XIX вв. / Е. К. Ромоданова. - Новосибирск, 1985. – 473с.
22. Рудницкий, К.Л. Театральные сюжеты/ К.Л. Рудницкий. – М.: Искусство, 1990. – 464с.
23. Сахаров, В.И. Русская драма как искусство слова / В.И. Сахаров. - М., 2005. – 473с.
24. Симуков, А. О Вампилове: Воспоминания и размышления / А. Симуков // Вампилов А. Дом окнами в поле. - Иркутск: Восточно-Сибирское книжное изд-во, 1981. - С. 612-628.
25. Скрынин, В.Н. Советская экзистенциальная драматургия / В.Н. Скрынин. – Иркутск, 1992. – 217с.
26. Сушков, Б.Ф. Александр Вампилов: Размышления об идейных корнях, проблематике, художественном методе и судьбе творчества драматурга / Б.Ф. Сушков. – М., 1989. – 312с.
27. Тендитник, Н. Мастера / Н. Тендитник. - Иркутск, 1991. - 178с.
28. Туровская, М.Памяти текущего мгновенья / М. Туровская . - М.,1987. – 206с.
29. Тюпа, В.И. Грани и границы притчи / В.И. Тюпа // Традиция и литературный процесс. - Новосибирск, - 1999. - С. 381-387.
III. Методическая литература
30. Литература. 11 кл.: Учеб.для общеобразоват. учреждений: В 2 ч. Ч 2 / Под ред. чл.-корр. РАО В.Г. Маранцмана. – М.: Классик Стиль, 2004 – 368 с.
31. Русская литература ХХ века. 11 класс.: Учеб.для общеодразоват. учеб. заведений: В 2 ч. Ч. 2/ Под ред. В.В. Агеносова. – 6.изд., стереотип. – М.: Дрофа, 2001. – 512с.
IV. Справочная литература
32. Аверинцев С. С. Притча / С.С. Аверинцев // Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. - М., 1987. – 568с.
33. Адамчик, В.В. Полная энциклопедия символов и знаков / В.В. Адамчик. – Минск: Харвест, 2006. – 607с.
34. Большой путеводитель по Библии: Пер. с нем – М.: Республика, 1993. - 479с.
35. Ожегов, С.И. и Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. – 4-е изд., дополненное. – М.: Азбуковник, 1999. – 944с.
36. Приходько Т.Ф. Парабола / Т.Ф. Приходько // Литературный энциклопедический словарь. - М., 1987.
37. Словарь литературоведческих терминов /Под.ред. С.П. Белокуровой. - M., 2005. – 468с.
38. Толковый словарь русского языка . Том . I. Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: ООО «Издательство Астрель», 2000. – 848с.
V. Интернет - ресурсы
39. Бондаренко, В.Черемховский подкидыш. (Нетрадиционное прочтение Вампилова) // [Интернет - ресурс] http://www.zavtra.ru/cgi/24.08.1999.
40. Вампилов Александр: «Я буду жить долго»// [Интернет - ресурс] http://www.tvkultura.ru/theme//21.06.09
41. Вербицкая, Г.Я. Отечественная драматургия 70 - 90-х гг. ХХ века в контексте чеховской поэтики //[Интернет - ресурс] http://www.gitis.org/rus/dissertations/notices/verbitskaya_auto.shtml/08
42. Владимирцев, В.П. Поэтика «Дневника писателя» Ф.М.Достоевского»: этнографические впечатления и авторская мысль» //[Интернет - ресурс] http: // www. mineralov. ru/vladim1.htm
43. Ищук-Фадеева, Н. Мир Александра Вампилова: Жизнь. Творчество. Судьба//[Интернет - ресурс]http: //www.huba.ru/ rdsref/ 12.08.2003.
44. Исторический словарь // [Интернет - ресурс] http: // www.slovari/299/ru
45. Камышев, В.И. Драматургическое наследие А.Вампилова //[Интернет - ресурс] http://www.relga.ru/Environ/ WebObjects / 24.04.2006.
46. Липовецкий, М.Н. «Шестидесятники» как «потерянное поколение»: трагикомедия Александра Вампилова. // [Интернет - ресурс]
Сервис «Комментарии» - это возможность для всех наших читателей дополнить опубликованный на сайте материал фактами или выразить свое мнение по затрагиваемой материалом теме.
Редакция Информио.ру оставляет за собой право удалить комментарий пользователя без предупреждения и объяснения причин. Однако этого, скорее всего, не произойдет, если Вы будете придерживаться следующих правил:
Претензии к качеству материалов, заголовкам, работе журналистов и СМИ в целом присылайте на адрес
Информация доступна только для зарегистрированных пользователей.
Уважаемые коллеги. Убедительная просьба быть внимательнее при оформлении заявки. На основании заполненной формы оформляется электронное свидетельство. В случае неверно указанных данных организация ответственности не несёт.